Spitboy: глава из Burning Fight

ИСТОКИ

Эдрианн Другас: Я жила с одним чуваком, Дугом, и он записал гитарные партии и я просто по угару спела под них. Еще я дружила с Тодд, которая позже станет нашей барабанщицей. Она услышала кассету и сказала: "Нам надо сделать группу и петь должна ты". Я просто посмеялась и сказала: "Окей". Тодд знала Паулу, а Паула знала Карин и мы все собрались вместе и познакомились в музыкальном магазине и поговорили о том, чтобы делать группу. Мы собрали репточку и до того, как сами поняли, мы стали группой. Было классно, что собрались все эти незнакомцы и все получилось прекрасно.

Мишель (Тодд) Гонзалес: До Spitboy я была в двух полностью женских группах. Прошел где-то год после Kamala and the Karnivores, когда мне приспичило собрать другую группу. Я познакомилась с Эдрианн через друзей со склада, где я жила. Я правда услышала, как она поет на кассете и подумала, что у нее крутой голос. Когда я ее впервые встретила, она была стеснительной и недружелюбной [смеется]. Я спросила ее про кассету и сказала, что играю на барабанах и хочу собрать полностью женскую группу. Я уже дружила с Паулой, так что она уже согласилась. Эдрианн сразу же была полна охоты, так что мы трое стали чаще тусоваться вместе. Мы не знали друг друга так хорошо, так что мы хотели познакомиться чуть больше. Плюс, у нас еще не было гитаристки, так что мы все еще были в поиске. Паула сказала нам, что в Сан-Франциско есть женщина, которая играет на гитаре и ей оказалась Карин. Само собой, Карин пришла как-то вечером и мы начали играть. Я придумала песню на гитаре и мы показали ее ей. Мы стали ее играть и просто все сошлось. После этого, мы были группой.

НАЗВАНИЕ

(Взято с LP Spitboy/Los Crudos: Она одинока, изолирована, никаких приятелей и не с кем поговорить на острове, который она приняла как свой дом. Чувства одиночества и единственности переполняют ее и она начинает плакать. Из нее выходят слезы, слюни, сопли, слизь, пот, естественные телесные выделения. В стыду от того, что произвело ее тело и от ее состояния беспомощности, она пытается скрыть эти вещества, закапывая их.

Она вопрошающе смотрит на своих богов, которые говорят ей не отвращаться естественными выделениями тела. Они объясняют ей внутреннюю красоту работ ее тела и что эти жидкости это часть ее тела и часть существования. Со вновь обретенной силой, которая исходит из веры в создания ее тела, ее больше не стыдит то, что произвела она одна. Она гордо сохраняет эти вещества и из них создается жизнь в форме мальчика. Сформированный мальчик это Спитбой.)

Эдрианн Другас: Паула, Тодд и я занимались на радио программой Maximum Rock N' Roll. Между песнями мы просили людей звонить с названиями групп. Там была моя лучшая подруга Венди-о-матик и она мне сказала, что ее партнер Ной называет нас Spitboy. Мы спросили ее, почему, и она вкратце рассказала о сказке коренного народа Аляски, которая называлась Spitboy, и как только мы ее услышали, то все -- было решено. Мы были на радио и пытались связаться с Карин, чтобы согласовать название группы с ней. Конечно, сотовые телефоны еще не изобрели, так что мы оставили ей дома где-то 20 сообщений, но когда она услышала название и историю, она согласилась, что это было лучшее название.

Мишель (Тодд) Гонзалес: Мы определились [с названием группы] или в прямом эфире или прямо перед ним. Мы до смерти пытались придумать креативное название и нам ни за что не удавалось. Венди рассказала нам об этой легенде коренных американцев/эскимосов и нам очень понравилось. Плюс, оно обладало дополнительной прилипчивостью [смеется]. Мы на самом деле, конечно, не плевались в парней, но создавалось такое чувство. Моей целью создания группы было быть настоящей хардкор-группой. Я хотела, чтобы она звучала, как группы, которые я хочу слышать. Я не хотела, чтобы она была попсовой или девчачьей в традиционном смысле -- просто что-то отсутствовало и мы хотели занять это пространство.

СОСРЕДОТОЧЕНИЕ НА ГЕНДЕРЕ

Эдрианн Другас: Я в течение нескольких лет делала зин, который назывался Too Far, который весь был о гендерных политике и вопросах, они были важны для нас задолго до того, как началась группа. Не было такого, что мы присели и сказали: "Слушайте, давайте будем писать только о гендерной политике". Это была просто одна из тех вещей, которые были важны и насущны для каждой из нас, так что всегда, когда мы писали музыку и тексты, это была повторяющаяся тема, которую мы продолжали пересматривать. Мы также писали о межличностных отношениях и о других вещах, но гендерная политика была близка нашему сердцу. Мы хотели использовать группу как форму выражения и это было не так, что мы говорили, что мы правы, просто мы думали, если люди соглашались, то круто, а если нет, то и пусть будет.

Мишель (Тодд) Гонзалес: Эдрианн занималась Too Far и писала обо всех вещах, о которых думали мы все как отдельные личности. Мы начали писать песни и они стали текстами, очень повышающими женскую самооценку. Мы писали не только о женских вопросах, но это было их большой частью. В начале 90-х мужчины преобладали в хардкор-среде. Те девушки, что были, большинство было там за компанию со своими парнями. Мы хотели это изменить и надеялись стать катализатором этих перемен.

УВЕРЕННОСТЬ

Эдрианн Другас: Моя способность выйти на сцену и петь и говорить перед людьми исходит от этого чувства семьи и комфорта, которое я нашла в панк-среде. Я чувствовала, что меня так поддерживают, что это была как открытая арена, чтобы мне выйти на нее и сказать, что мне нужно сказать. Также на меня повлияли политические панк-группы, я видела панк-среду как чисто политическое движение, так что это представлялось комфортным выражать свои мнения очень открыто и честно. Конечно, когда Spitboy играли первый концерт, я была в ужасе и тряслась с головы до пят. Не думаю, что хоть раз открыла глаза. Мы играли на Складе на 61-й улице в Окланде и я позвала маму на концерт. Я так и не избавилась от боязни сцены и перед каждым шоу у меня в животе начиналась эта маленькая тошнота, но как только мы начинали играть, она всегда проходила и я была поглощена словами, эмоциями, музыкой, всем.

Мишель (Тодд) Гонзалес: Когда во что-то веришь, это делает тебя уверенной. Я выступала с третьего класса. У меня была уверенность в моих идеях, а быть в группе включает в себя элемент перформанса, неважно, насколько вы DIY. Меня растили одни женщины, которые при этом были очень прямолинейны, так что я узнала многое о том, чтобы выговариваться и о несправедливости, потому что я росла без привилегий и комфорта, как многие.

ГРУППОВАЯ ИСКРА

Мишель (Тодд) Гонзалес: Если что-то выходит, то оно выходит. У нас всегда были правильные взаимоотношения. Мы все во многом были разными, но у всех нас были одинаковые представления о DIY-этике и как мы хотели, чтобы хардкор-сцена была более инклюзивной для женщин. Когда вы собираетесь и играете песню и все защелкивается куда надо, как было у нас когда мы первый раз репетировали, то все. Мы знали, что мы группа. Мы любили ужасно много смеяться. Вместе мы вели себя безумно и смешили друг друга. Я помню, мы слушали альбом Лиз Фэр "Exile in Guyville" в туре и мы все подпевали в течение многих миль!

Эдрианн Другас: Это была просто слепая удача. По какой-то причине мы собрались вместе в определенное время и у нас оказались одинаковые политические идеалы и наши индивидуальности переплелись. Все время, что мы были вместе, мы никогда не ругались и не выбешивались и не расстраивались друг на друга. Наши отношения были очень любящими и поддерживающими. Когда у Паулы развился синдром запястного канала и ей пришлось уйти, мы стали очень нервничать и не были уверены, должны ли продолжать с группой. Я работала в одном магазине здоровой еды и к нам ходил Билли Джо Армстронг из Green Day, а я встречалась с его соседом по комнате. Я продолжала ему говорить, что нам нужна басистка, так что он сказал мне приходить тем вечером на шоу, где играла одна группа, в которой была замечательная басистка по имени Доминик. Короче, мы пошли на то шоу и она оказалась удивительной и я схватила ее и такая: "Пожалуйста, будь у нас в группе!" Опять же, нам повезло, и она превосходно подошла.

ВЛИЯНИЯ/СОЧИНИТЕЛЬСТВО

Мишель (Тодд) Гонзалес: Хотя мы были по-настоящему хардкор-группой, мы не пытались звучать как что-то еще. Я связываю это с тем, что у нас другие корни как у женщин. В том, кто мы такие как женщины и том, чтобы играть типично мужскую музыку, что-то было. Мы не собирались перефразировать то, что играли все остальные. Так что местами становилось маленько мелодично. Иногда мы могли гармонизировать или сделать что-то, что многие хардкор-группы не делают. В общем, это было просто нашим отражением.

Эдрианн Другас: Типичной репетицией было что Карин приходила и говорила: "Я придумала песню". Мы давали ей ее сыграть, потом Паула начинала играть басовую партию, а Тодд придумывала барабанный рисунок, мы записывали это на кассету, я уносила ее домой и писала под нее текст. Поначалу, какая музыка бы нравилась Карин, типа того мы бы и звучали [смеется]. Она тогда очень рубилась по Fugazi и Born Against и Fuel и это, разумеется, выражалось у нас в звуке. Как только Доминик начала играть в группе -- ее основной специальностью была архитектура, а неосновной музыка -- она оказалась способна приносить песни и ее способности были огромны, что прекрасно сочеталось с Карин. Как только они начали придумывать вместе, мы очень обрадовались, потому что это толкало нас в других направлениях. Это было естественным прогрессом. Тексты писали мы все, так что по большому счету, когда кому-то в группе было что сказать, мы просто садились и подгоняли тексты под музыку.

ШОУ

Эдрианн Другас: Я всегда рассматривала наши шоу как процесс диалога. Когда мы были на сцене, у меня происходил диалог с парой сотен человек из публики. Это было то же ощущение, как будто я говорю с кем-то один на один. Мне кажется, если я открыта с людьми, это дает кому-то еще возможность также быть открытым. Они могут не принять эту возможность, но по крайней мере, у них будет вариант. Когда люди подходят ко мне и говорят, что они тоже пережили это или что им было важно услышать то, что я сказала, это заставляет меня чувствовать себя менее изолированной. Это была невероятная возможность чувствовать себя менее одинокой в каких-то вещах, с которыми я испытывала трудности как человек, вне зависимости от гендера. Очень легко построить стены и быть изолированной, так что я выбирала снести эти стены и быть открытой.

Мишель (Тодд) Гонзалес: Я помню диалоги, но еще лучше я помню враждебные замечания, на которые нам приходилось отвечать, от парней, которые чувствовали угрозу в том, что мы делали. Была пара ситуаций, когда мы были абсолютно унижены. Но в основном, мы противостояли таким людям не сходя со сцены. Помню, один раз один парень нас перекрикивал, и мы его игнорировали, но он продолжал и продолжал. В итоге, Карин просто сказала: "Пошел бы ты домой и почитал книгу!" Публика взорвалась смехом, а парню пришлось уйти и стоять снаружи, пока мы доигрывали [cмеется]. Было очень смешно.

ЭМОЦИОНАЛЬНАЯ ОТДУШИНА

Эдрианн Другас: На Spitboy никак не сказывались и не влияли никакие споры о том, как люди должны самовыражаться. Spitboy был для нас этой невероятной отдушиной, чтобы выражать наши эмоции и мысли и передавать опыт в надежде, что кто-то может почувствовать связь и понять. Лично мой подход был не в том, чтобы сказать: "Вот что я думаю, я права и все должны со мной согласиться", а чтобы сказать: "Вот что я думаю и что мне подходит, если это подходит и для вас, то ништяк". Я не хотела никому диктовать условия, а просто следовать собственным условиям, и если люди соглашались и чувствовали схожесть, то это было круто. А если никто не мог себя соотнести, то тоже круто, потому что первоочередной целью для меня было самовыражение.

Мишель (Тодд) Гонзалес: Когда тебе только за двадцать, ты начинаешь становиться тем, кем ты будешь впоследствии. Некоторые мои фундаментальные убеждения сформировались благодаря Spitboy. Я смогла облечь в слова то, что происходило в мире. В 90-е была определенная осведомленность о сексуальных домогательствах и изнасиловании партнером. Когда у нас была группа, статистика была такова, что в отношении каждой четвертой женщины совершалось либо нападение с целью изнасиловать, либо растление, и для нашей группы это было так. Большинство не прорабатывает такие вещи при всех [смеется]. Но это была наименее затратная терапия.

ПОДДЕРЖКА ПУБЛИКИ

Мишель (Тодд) Гонзалес: Мы всегда раздавали листовки с текстами. Это чередовалось -- для каждого шоу листовку делал кто-то другой. Мы заранее решали, какие песни будем играть и по очереди оформляли ее. Мы раздавали их, потому что хотели, чтобы люди знали, о чем мы поем. Всегда находились люди, подходившие после, кто оценил тексты или которые могли бы соотнести себя с содержанием наших песен. Многие женщины просто говорили, что были рады увидеть нас, потому что, говорили они, у нас была смелость сказать то, на что у них не хватало смелости. Поддерживающих парней было тоже много. Порой они доброжелательно выражали недовольство насчет того, каким образом мы говорили о вещах, что было лучше, чем какой-то реакционный ответ. Мы говорили с ними и иногда они понимали, что за этим стоит. В любом случае, у нас происходил обмен и это был хороший диалог о проблемах.

Эдрианн Другас: Большинство так сильно нас поддерживало. Случаи, когда на нас кричали, были очень редки. Конечно, их запоминаешь, потому что они выделяются, но реакция, которую мы получали, придавала силы. Я встречалась с ними лицом к лицу и говорила: "Что ты там пизданул? Почему ты не скажешь мне это в лицо?" Реакция у всех была поддерживающей -- люди были прямо с нами, на месте. Конечно, в панке и хардкоре был расизм и сексизм, потому что музыка притягивает всяких людей, по разным причинам, некоторые из которых далеко не самые здоровые.

ВЗГЛЯДЫ НА RIOT GRRRL

Эдрианн Другас: Я всеми руками за то, чтобы люди находили источник внутренней силы, но движение Riot Grrrl всегда было для меня проблемным. Я не хотела быть частью движения, велящего моим друзьям-мужчинам стоять позади на концерте. Я помню, мы были в туре и играли в DC и у меня были достаточно большие дебаты с парой женщин о движении Riot Grrrl. Во время нашего выступления Тодд сказала что-то типа "Мы не симпа-кор-группа, мы не тёлко-группа, мы не Riot Grrrl группа". Я это очень-очень перефразирую, но это повлекло настоящий шитшторм. Нам сказали, что Riot Grrrls решили бойкотировать концерты и релизы Spitboy. Поползли слухи, что между Bikini Kill и Spitboy терки. Это довольно быстро стало смехотворным. Конечно, мы никак не разрешали ситуацию, потому что в каждом интервью, которое у нас брали, этот вопрос неизбежно поднимался и мы настойчиво утверждали, что мы не часть движения Riot Grrrl. Разочаровывало то, что просто потому что мы были группой женщин, нас сваливали в одну кучу с движением, с которым у нас не было ничего общего. Никто не спрашивал Fugazi, были ли они Riot Grrrls. Никто не спрашивал Born Against или Econochrist. Но сам факт, что мы все были женщины, поднимающие вопросы гендера значило, что мы должны быть часть Riot Grrrl, а мы абсолютно точно не были. Для меня кто-либо, кто тычет пальцем и говорит "Проблема в тех людях вон там -- проблема в белых мужчинах из пригорода -- поэтому они должны платить за вход на шоу больше и стоять сзади..." У меня есть друзья, которым довелось быть мужчинами и они вполне себе в порядке, нельзя их наказывать из-за систематической проблемы, потому что я часть той же проблемы, как и вы. Как только начинаешь тыкать пальцем и говорить, что проблема в ком-то еще, ты создаешь козла отпущения и не подходишь к решению этих проблем внутри себя, а это всегда не окей.

Мишель (Тодд) Гонзалес: Я не хотела создавать какой-то раскол между женскими хардкор- и панк-группами, потому что это не идет на пользу ничему. К сожалению, думаю, я этого добилась [cмеется]. С политической точки зрения Riot Grrrl это одно, но также они музыкально были тем, чем мы не являлись. Мы намеренно не использовали нашу сексуальность как часть нашего перформанса. Мы не были репрессированы никоим образом, но мы не понимали размывание границ между эксплуатацией женщин и использованием этого рода эксплуатации в качестве перформанса. Это просто доставляло нам неудобства. Я любила Bikini Kill и считала, что они секс, но я просто не собиралась делать этого на сцене. Я была готова выйти и играть, но та позиция была для меня слишком уязвимой. Это было слишком близко к тому, чтобы использовать женщин, чтобы делать продажи, а мы не хотели преступать эту черту. У меня также было чувство, что как только Riot Grrrl подойдет к концу, мы распадемся, если нас будут чересчур ассоциировать с этим. Когда медиа закончат свои маневры с этим, и люди забудут, никому не будет интересно, что мы делали.

ИЗМЕНЕНИЯ В СОСТАВЕ

Мишель (Тодд) Гонзалес: Доминик была немного младше, чем мы, так что она привнесла энергию другого плана. Она была такой удивительной женщиной Ренессанса. Она нам сразу понравилась, потому что была такой интересной. Она принесла другой взгляд на мир, также она была прекрасным музыкантом.

СПЛИТ С LOS CRUDOS/РАБОТА СО СТИВОМ АЛЬБИНИ

Мишель (Тодд) Гонзалес: Мы все в Spitboy сходили с ума по Los Crudos. Они были реально искренними, политизированными и супер-приятными ребятами. У них были эти удивительные истории и никто из них не рос привилегированным. Они приехали в Калифорнию и мы познакомились и так круто сдружились. Мы сыграли вместе несколько шоу и развили эту связь. В какой-то момент это просто стало естественной идеей, что, слушайте, надо сделать релиз вместе [смеется]. Так что мы и сделали его. У нас была куча переписки по обычной почте с фотками, картинками и идеями обложки. Мы постоянно созванивались по телефону и это было реально прикольно. Было здорово, что была такая братская/сестринская тема с группой, которая пела о вещах, насчет которых они чувствовали так же страстно, как и мы.

Эдрианн Другас: Я до сих пор так впечатляюсь со сплита Spitboy/Los Crudos. К тому моменту мы были настолько связаны друг с другом внутренне. Мы записывались со Стивом Альбини, что было потрясающе! Я помню, когда мы пытались решить, где записываться, Карин просто сказала:"Я думаю, я позвоню Стиву Альбини". Мы только посмеялись и сказали:"Ты не знакома со Стивом Альбини". Но у нее был номер и она решила позвонить ему, и он сказал, что у него свободны одни выходные, чтобы записать нас и он будет рад это сделать. Карин сказала, мы не можем заплатить вам много, а он сказал, что это нормально, потому что он тогда записывал Nirvana и P.J. Harvey и большие группы и это помогло профинансировать его другие проекты. Мы прилетели в Чикаго и пришли к нему в дом, и когда были у него в гостиной, сказали: "Так мы записываемся здесь или идем на студию?" Тогда он подходит к картине на стене, на которой женщина в стиле 50-ых годов в пеньюаре и у нее светятся соски, и он нажимает на один сосок, и книжный шкаф поднимается к потолку и там лестница наверх, чтобы это сделать он оснастил систему открытия гаражной двери, и все его записывающее оборудование было в мансарде. Мы просто стоим такие в изумлении от этого всего [смеется]. Он просто взял и убрал книжный шкаф!

Мишель (Тодд) Гонзалес: Это был первый раз, когда мы записывались с кем-то по-настоящему известным. Он также был известен тем, что заставлял ударные звучать так, будто барабанщик играет живьем, что меня очень впечатляло. Эта запись представляет более зрелых Spitboy. Я знаю, что людей реально забавляет, когда о группах говорят в таком ключе, но кто бы ты ни был, когда играешь музыку с людьми в течение многих лет, все будут становиться лучше. Это все, что значит слово "зрелость". Нам просто было комфортнее со своими голосами и инструментами. Мы подталкивали себя к тому, чтобы играть чуть более сложно. Это определенно было первым шагом для проекта Instant Girl, в который группа переросла после того, как ушла Эдрианн.

КОНФРОНТАЦИЯ?

Мишель (Тодд) Гонзалес: Я помню однажды в Альбукерке мы говорили об одной песне перед тем, как начать ее играть и какой-то парень сказал: "Завали и раздвигай ноги или играй". Я была абсолютно унижена и разозлилась. Я хотела его поймать, но кто-то остановил меня и сказал, и я не знаю, правда это была или нет: "Этот парень был в America's Most Wanted, он реально опасен". Мы просто прекратили играть. К нам подходили женщины, плача и извиняясь. Люди давали нам деньги, чтобы мы могли добраться до следующего шоу. Как-то чудно думать, что люди давали нам деньги, но в тот момент это не было странным. Люди не знали, что еще сделать и просто хотели показать, что поддерживают нас.

Эдрианн Другас: В основном, шоу были очень эмоциональным опытом. Мы играли шоу и я со сцены просила, чтобы каждая третья женщина подняла руку и не опускала ее, пока я не проберусь через всю толпу. Потом я тоже поднимала руку и говорила, что каждая третья женщина будет изнасилована в течение своей жизни и что это поднятие рук это претворение статистики в жизнь. Или однажды в туре, в Висконсине Тодд рассказывала об опыте женщины, которая вырубилась пьяной на вечеринке и проснулась, когда ее насиловали. Парень из публики закричал: "Да, это была моя девка!" и стал смеяться. Тодд схватила микрофон и сказала: "Иди к черту, это была я!" Я помню, как подошла к краю сцены, отдала кому-то микрофон и потом медленно прошла сквозь толпу, люди из которой расходись передо мной. Меня охватила волна горечи из-за того, что этот парень глумился над ней. С этим осязаемым напряжением помещение притихло смертельно. Я добралась до парня, который кричал на Тодд, наклонилась вперед и ему в ухо мягко сказала: "Знаешь, что ты сейчас сделал? Ты ее только что опозорил при всех. Пошел на хуй". А потом я вернулась на сцену, взяла микрофон и мы тут же начали играть песню. Мы все плакали слезами ярости, гнева и разочарования. Женщины в зале держали друг друга и плакали. Парня выволокли с концерта. Мы начали следующую песню, которая была об изнасиловании, и просто поехали. Я едва могла петь от того, что всхлипывала. С одной стороны женщина, которая открылась и стала уязвимой, а с другой -- человек, который просто не может с этим сладить. Это опустошало, но придавало силы. Это было больно, но мы были достаточно сильны, чтобы взять эту боль, перевернуть ее и использовать, чтобы выпустить нашу злость. Я вижу в этом не столько конфронтации, сколько чего-то эмоционального, подлинного и настоящего.

Мишелль (Тодд) Гонзалес: Если кто-то противостоял нам, мы противостояли им в ответ. Мы не собирались стоять перед людьми и позволять кому-либо унижать нас. Микрофоны были у нас и в тот момент власть была у нас. Если они собирались создавать неудобство и угрожать, потому что внимание сосредоточено не на них, то мы позволяли им его получить. С другой стороны, разве мы били людей вокруг по головам взглядами на сексизм? Само собой, нет. Одна из вещей, которые я помню больше всех остальных, то, что люди говорили: "Вы такие милые" [смеется]. Говорили это раз за разом. Мы не могли понять, почему так говорят, но мы осознали, что о нас было впечатление до того, как нас видели. Когда группы говорят о президенте или об общих политических взглядах, люди такие "ура-ура", но если это касалось чего-то личного, иногда они не могли с этим справиться и они думали, что мы провоцируем. Мы заставляли их задуматься о чем-то внутри них самих, существование чего они, возможно, даже не осознавали, а они просто навешивали на нас ярлык "конфронтации".

ПОДХОД К КОНЦУ

Эдрианн Другас: Я отвела в сторону Spit-женщин, когда мы вернулись из Японии и в общем-то сказала: "Мне нужно разобраться с собственным дерьмом и мне нужно это сделать таким образом, который не будет публичным". На тот момент все фильтровалось через Spitboy, а у меня были определенные проблемы, длящиеся всю жизнь, с которыми мне нужно было разобраться, и я больше не могла это делать на людях. Я пела в Spitboy, писала для Maximum Rock N' Roll и Profane Existence и была заметна на виду в панк-среде. Мне нужно было отойти назад и провести время наедине с собой и поработать с вещами изнутри, а не выходить на сцену и метать ими перед 600 людьми. Хотя это помогло мне примириться со столькими вещами внутри себя. Мы все заставляли друг друга расти и поддерживали друг друга и это был удивительный опыт.

Мишелль (Тодд) Гонзалес: Мы поехали в Новую Зеландию, Австралию и Японию и вскоре после Эдрианн ушла из группы. Но мы прекрасно провели время. Было ощущение, что все подходит к концу. Карин все больше и больше говорила о том, чтобы поехать в Южную Америку. Мы знали, что Доминик собиралась пойти в магистратуру. И все мы знали, что не становились моложе -- естественным образом наши жизни двигались в разных направлениях. Меня все больше интересовало собственное литераторство и собственные идеи. Это не был какой-то протест против группы, но я была единственным цветным человеком в группе и временами для меня это было очень трудно, необязательно из-за того, что кто-то из группы что-то сделала или сказала, а просто мое восприятие было другим. Для меня было очень трудно говорить с ними об этом, потому что причастность к харкдор- или панк-сцене была тем, что так долго всех нас объединяло. Когда я стала ощущать себя в хардкор-среде стиснутой из-за своей этнической принадлежности, это был не самый удобный разговор. Но казалось, что все готовы двигаться дальше, и было хорошо, что все закончилось тогда, когда оно закончилось.

ОГЛЯДЫВАЯСЬ НАЗАД

Мишелль (Тодд) Гонзалес: Я бы ни за что не стала той, кто я есть, если бы не играла в Spitboy. Те женщины и ситуации помогли мне превратиться в человека, который я есть. Я росла в крошечном городе на социальном обеспечении и никогда не думала, что поеду в Европу или даже по Соединенным Штатам с кучей женщин и угарю! Мы воплотили это вместе и в этом была красота того, что сделали Spitboy. Вчетвером мы были здоровыми мозгами и уймой энергии и мы запрягли их и сделали кучу всего крутого из-за того, что делали это вместе. Это был абсолютно потрясающий опыт, и я наверняка бы не обнаружила эти идеи, которые смогла ясно выразить, в конце концов направив это в получение диплома по Английскому и учительство.

Эдрианн Другас: Я невероятно горжусь Карин, Тодд, Паулой и Доминик. Я так признательна таким людям, как Кент Макклард, Лоуренс Ливермор и Джон Йетс за то, что они так поддерживали Spitboy и что выпускали записи на своих лейблах. Я благодарна каждому человеку, кто организовывал шоу, делал интервью, писал обзор или приходил посмотреть нас. Я изумляюсь тому влиянию, который оказал Spitboy и так благодарна, что люди чувствовали себя достаточно комфортно, чтобы поделиться своими чувствами и мыслями со мной. Нет ни одного конкретного момента, который выделяется ярким примером того, что превратило для меня пение в Spitboy в опыт, столь меняющий жизнь, но весь опыт и есть яркий пример -- целые пять лет! Я горжусь всем хорошим, что мы сделали, всеми сложными ситуациями, с которыми мы столкнулись и преодолели, минутами скуки взаперти в студии, слушая, как они играют песню снова и снова и снова, будучи за рулем на какой-нибудь трассе под рев Лиз Фэр и все мы подпеваем во всю глотку. Я горжусь этим всем. Мне повезло, что у меня был такой удивительный опыт с такой прекрасной группой женщин.